Мир рушится. Это понимаешь, когда проходишь по улицам старого Квислерона.
Нет такой улицы, где никто не просил бы милостыню.
Нет такого угла, где никто не грабил невинных старушек.
Да и вообще, в Квислероне даже рождаемость упала – дети не успевают родится,
как уже заболевают смертельной болезнью,
которая уже стала эпидемией за последние пятнадцать минут.
Представьте себе одиннадцатилетнюю девочку, которую выгнали из детдома, потому что не могли её больше содержать. Родителей найти ей тоже не удалось. Её настоящих родителей даже никто не видел – она будто с неба свалилась. Никто и не помнил даже в Квислероне, откуда она взялась. Да никому и дела не было. Каждый был занят своими проблема. «Кризисное положение – тысяча погибших от террора» - бьёт в глаза название утренней газеты - на что только они газеты выпускают! – и эту газету никто не покупает. Эта маленькая девочка, без имени и без фамилии, своими грязными маленькими пальчиками в всевозможных ссадинах дотрагивается до стекла продуктового магазина. Она голодна, не ела уже пять, а может больше, дней. И что вы думаете? Никто никогда не даст в Квислероне ей даже крошки. Наоборот, это кроткое нищее создание все гонят шваброй. А она молчит. Она всегда молчит. Потому-то ей и дали кличку Оборванка-Тихоня. Люди, неужели вам её не жалко? Это было месяц назад. Солнце тогда светило ярко-ярко, слепило глаза. Был довольно теплый день, так что Тихоне не нужно было снова искать себе на помойках лишние куски ткани, чтобы завернуться в них и согреться. Дети резвились и играли в песочнице в парке, строили песочные замки, башни. Был слышен смех. Тихоня проходила мимо и смотрела. Нет, в её глазах вовсе не было зависти. Она просто смотрела, потому что у нее были глаза и её надо куда-то смотреть. Люди, завидя её издалека, сидя на скамейках начинали склонять головы друг к другу и перешептываться. Тихоня, конечно же знала, о чем они шепчутся. Она молча проходила мимо, и в глазах её всегда была грусть. А с чего ей было радоваться? Некоторые показывали пальцем и смеялись. Двое парней закидали её помоечным хламом, говоря: ― На, поживись! ― и громко смеялись ей в след. Она убежала и спряталась под лестницей заброшенного дома в конце района. Таких домов уже тогда стало довольно много в Квислероне, многие разорялись и уезжали. Полиция постоянно проверяла такие дома, поэтому Тихоне ничего не оставалось делать, как жить в подвалах этих домов, или под лестницами. Она часто переезжала, потому что всегда кто-нибудь выдавал её убежище, случайно заметив. Людям будто нравилось причинять ей боль. Они смеялись. Но никто никогда не видел слез Тихони. Никто никогда не слышал ни одного оскорбительного слова от нее. Она не была немой, но она разговаривала только с теми, кто мог отнестись к ней как к человеку, хотя бы как к животному – но таких людей практически н было.
Тот день она навсегда запомнила. Это был день, когда она нашла чужой кошелек. В кошельке была чья-то зарплата за месяц. Как вы думаете, Тихоня оставила это себе? Нет. Она нашла адрес, где проживал этот человек, вернула ему его кошелек. А он в ответ пнул её и избил. Потом отдал её собакам из питомника, которые покусали её. Вся израненная и измученная, со слезами она добралась до лестницы, под которой она жила. Тут же её поймала полиция. Тот мужчина вызвал полицию, сказав, что Тихоня обокрала его. Её арестовали. Она молчала.
Через сутки полиция установила, что кошелек у его законного владельца, и Тихоню выпустили. Никто и не думал извиняться перед ней. Никто и не думал пожалеть её. Придя к себе, она завалилась без памяти и уснула. Сколько спала она – никто не знает. Но она больше не проснулась. Она так и осталась там под лестницей, никто и не искал её. В общем-то, все были рады, что отделались от оборванки. Через неделю люди в Квислероне вовсе забыли, что она когда-то жила.
Тихоня всегда помогала людям, несмотря на то, что сама нуждалась в помощи. Она всегда была вежлива. В детдоме, пока её не выгнали, она была примерной воспитанницей, и многие любили её. Но никто не жалел. Она была единственным добрым человеком на весь Квислерон.
После её смерти, после того, как её забыли, добро вовсе исчезло из города. Будто она была препятствием для развития зла. Через несколько дней детдом сгорел. Многие дети, находившиеся там, погибли. Больницу в Квислероне давно закрыли. Поэтому обгорелые дети просто остались на улице. Многие умерли от заражения крови, другие от холода, третьи от голода. Дети могли днями сидеть просить милостыню, но никто не давал и монетки им. Всем было всё равно. Полиция не работала, даже телефонный номер их никогда не отвечал. Поэтому никто уже и не пытался вызывать их. Преступность росла, эпидемии появлялись каждый день новые, люди умирали. Но так никто и не вспомнил, что такое добро, кто такая Оборванка-Тихоня. В Квислероне всегда плачет теперь небесная бездна, солнце уже не слепит глаза. Всегда идет дождь. Под этим дождем гниют трупы детей, которым никто не помог, хотя могли.
Просто представить полет. Свободу. Представить - и выкинуть мечты в помойное ведро, где все остальные. Питать надежду к бреду
невыносимо глупо.
невыносимо глупо.